«Советуют специалисты»

"Протокол и этикет"

Независимо от того, как хорошо вы одеты и насколько у вас много титулов и званий, потребление жаргонных слов уменьшит доверие к вам. Например: надо говорить «да», а не «ну»; «вы», а не «все вы»; «все в порядке», а не

Давно известно, что от нашей речи зависит, как воспринимают нас окружающие. Многие люди удивляются, почему любая группа — от уличной шайки до высококлассных специалистов отдельной отрасли — стремится выдумать множество непонятных слов и выражений, а не пользуется доступной всем бытовой повседневной лексикой. Это потому, что жаргон (и уличный, и профессиональный) маркирует человека. Сразу ясно, тот он, за кого себя выдает, или нет. Исследуя речь человека: какие слова он употребляет, какие обороты использует, можно проследить всю историю его жизни. Где родился, учился, работал, подрабатывал и т.д. Поэтому любая система образования прежде всего обучает новым словам и умению их использовать. В данном случае речевой этикет — это умение использовать жаргон так, чтобы не оскорбить слух тех людей, в которых вы заинтересованы.

Если речь вам непонятна...

Если вы в своей родной стране сталкиваетесь с тем, что чья-то речь вам непонятна, не удивляйтесь. Это нормальное явление. Важно знать, действительно ли вас интересует непонятно говорящая группа. Потому что освоение нового жаргона отнимет достаточно много времени.
Стоит ли это делать? Есть только один способ научиться — общаться. И надо настроиться на то, что вы не освоите жаргон за пару дней. Скорее всего уйдет года два, но после двух лет вы будете говорить на жаргоне, как на своем родном языке.

Не перегнуть палку

Проблема новичков, только что освоивших необходимый жаргон, зачастую состоит в том, что они начинают злоупотреблять новыми словообразованиями. Делают они это с целью подчеркнуть свою компетентность. «Смотрите, мы такие же, как вы», — хотят сказать они. И молодой человек, вместо того чтобы сказать: «Я не против чего-то нового», говорит: «Я толерантно отношусь к перманентным изменениям». «Пижон!» — улыбнется человек знающий. «Ну и накрутил», — скажет тот, кто ничего не понял. Вспомним гоголевских дам из города N: «я облегчила себе нос», «я обошлась посредством платка».
Речевой этикет — это гармоничное соотношение между нормальной и специализированной речью. Понимание, каким именно должно быть соотношение жаргона и повседневной речи, приходит с практикой общения.
По большому счету, если вы не хотите никого напугать, лучше использовать одно жаргонное слово в предложении. Два уже плохо смотрятся. Конечно, в бандах, где важно не выпустить информацию из рук, вся речь строится на жаргоне. Но, если вы не в банде и не стремитесь полностью скрыть от общества собственное мнение, лучше, использовав несколько специальных слов в начале речи, затем перейти к более доступному изложению. Это позволит, с одной стороны, подчеркнуть для группы вашу компетентность, с другой стороны, привлечь новых сторонников, подобным языком не владеющих.
Когда новая речь освоена, нет никакой необходимости употреблять ее за пределами поддерживающей эту речь группы. Из уважения к представителям других групп вы должны говорить так, чтобы они вас понимали — если, конечно, ваши единомышленники не хотели создать секту, закрытую от всего мира. Если вы постоянно используете много жаргонных слов и выражений, ваши собеседники подумают, что вы их просто не уважаете.

Приемлемый разговор

Что такое приемлемый разговор? В поисках ответа американский социолог Г. Гарфинкель организовал целую серию экспериментов. Студентам-экспериментаторам была дана инструкция: вовлечь знакомого, приятеля, друга в обычный разговор и, не показывая вида, что задаваемые ими вопросы необычны, настаивать на том, чтобы собеседник разъяснил смысл своих обыденных и в обыденности понимаемых реплик.
Вот примеры записей таких разговоров:

Разговор первый

Субъект. Привет, Рей! Как поживает твоя девушка?
Экспериментатор. Что значит: как поживает? Что ты имеешь в виду? Здоровье физическое или состояние духа?
Субъект. Ничего не имею... Спрашиваю, как поживает... Что с тобой происходит? (Смотрит удивленно.)
Экспериментатор. Ничего. Так объясни все же, что ты имеешь в виду?
Субъект. Ладно, брось... Как дела на факультете?
Экспериментатор. Что значит: как дела?
Субъект. Ты сам понимаешь, что это значит.
Экспериментатор. Но я действительно не понимаю.
Субъект. Что с тобой? Ты нездоров?

Разговор второй

Мой друг сказал мне: «Поспеши, а то уже поздно». Я спросила, что он подразумевает под «поздно». На его лице появилась растерянность и злость. «Что за глупые вопросы! Что с тобой сегодня? Сейчас я все брошу и начну анализировать — так ли я говорю? Что я говорю — все понимают, а ты что, исключение?»

Разговор третий

Субъект. Как делишки?
Экспериментатор. В каком отношении? Здоровье, деньги, дела в университете, любовь или может быть...
Субъект (лицо покраснело, внезапно теряет контроль над собой). Ты что? Я с тобой просто вежливо, а ты... Да мне наплевать на твои чертовы дела!

Как мы видим, диалоги не состоялись из-за неприемлемого хода беседы. Вопросы были «очевидными», а экспериментатор намеренно «не понимал» их смысла.
Эти эксперименты очертили границы «приемлемого разговора». Приемлемый разговор имеет место, когда для людей важны лишь отдельные части того, что принимается за сущность ситуации, то есть когда они «опускают» в ходе интерпретации многие из ее аспектов. Попросить их восстановить опущенные элементы — значит неизбежно разрушить смысл сказанного. Смысл того, что говорится, постоянно порождается в ходе самого разговора, ведь лишь по реакции на свое высказывание участник определяет, какой смысл был приписан его первоначальной фразе.
Более того, сама связная речь (грамматические конструкции языка) хоть и важна, но не до конца определяюща. Так, эксперименты, проведенные А. Сикурелом, заключались в том, что детям давались определенные инструкции. Некоторые фразы были «правильными», другие выглядели «неестественно». Например, вместо того чтобы сказать: «Дай мальчику мяч», экспериментатор произносил: «Мяч, мальчик, дать». Однако задание почти всегда выполнялось правильно. Таким образом, смысл сказанного определялся не по грамматической конструкции предложения, а по ключевым признакам, соответствующим имеющемуся у детей опыту общения и деятельности.